...И там я увидел 8 сундучков. Они были все разные и ключи в связки, что я нес с собой, были тоже разные. Нужно было их все открыть, и посмотреть, что внутри?
Первый сундучок открылся изящным ключом из светлого металла, украшенным узорами.
— Это все твои сценические костюмы, все маски. Перебери их, рассмотри! Ведь жизнь театр, не правда ли? Тут хранится много, ты их постоянно менял, хотя о многих уже успел забыть. Ведь тебе нужно было сыграть много ролей?
Свет проник внутрь сундука, и я увидел, как много тут нарядов и масок.
— Когда очередная роль заканчивалась, маска и костюм складывались в этот сундучок. Помнишь?
Начав разгребать содержимое, я увидел на самом дне какие-то пеленки и распашонки, и почувствовал почему-то стыд.
— Посмотри, тут есть твой школьный костюмчик с октябрятской звездочкой, и пионерская рубашка с красным галстуком. Вот солдатский ремень, помнишь как они ценились между мальчиками тогда? Даже дрались из-за них? Ты очень любил играть в войну. Тут есть маска хулигана и хорошего, послушного ребенка, старательного ученика.
Я перебирал в некой прострации ворох одежды. Деловые костюмы с галстуками, линялые джинсы с футболкой, на которой были мелкие прожженные дырочки, спортивная обувь и ворох белых халатов, марлевые масок и резиновых перчаток. Там было еще очень много масок. Они входили в диссонанс с одеждой. Я же не знал, что их носил?
— Ты их надевал по обстоятельствам в различные периоды своей жизни.
— Ну, ты пересмотрел все это? Вытряхни теперь это из сундучка! Там, на самом дне должен находиться твой истинный, первоначальный прикид и твое настоящее лицо. Как?! Ничего нет? А где же это?
*** *** ***
Я оглядел помещение. Там было довольно темно, кроме пятна бело-золотистого света, который падал на первый открытый сундук с разбросанной вокруг одеждой и (уже ненужными?) масками. Я видел вход в углу слева, он был в тени, и расходящиеся тупыми углом от него стены, выложенные из тяжелых, довольно крупных камней. Гранит? Пришло в голову.
Все сундуки стояли хаотично, но 4 были близко друг к другу, как бы образовывая пары. И последний находился в отдалении, и выше, как бы на подиуме. Он тоже был в тени, но как будто немного светился сам.
Ну ладно, вот второй сундучек. Такой массивный и темный, не хочется его открывать.
Как-то сам собой, между большим и указательным пальцем оказался грубый и шершавый ключь, причем было сразу понятно, что именно он от этого, 2-го сундука.
--- Ой, нехорошо тебе? Тут хранятся все плохие моменты твоей жизни: болезни, травмы, все страдания и потери. Они тут лежат свинцовым грузом. Но и этот сундук надо открыть. С некоторым усилием замок поддался, скрипнули ржаво-тоскливо петли и лучик Света проник внутрь. К удивлению, сундук был почти пуст. Там, на дне стояла кружка, кувшин и ломать черного хлеба.
--- Возьми, налей из кувшина, выпей и закуси хлебом...
Навалилась какая--то свинцовая тяжесть, но я как-бы машинально взял в руку холодный глинянный кувшин, налил в кружку (она оказалась свинцовая) содержимое и выпил залпом. На вкус это оказалось виноградное вино, очень терпкое, старое и с явной горечью. Потом медленно сжевал хлеб. Это был ржаной черный хлеб, причем совсем не черствый. Тепло появилось внутри и больше ничего не произошло?
--- Да, все правильно. Содержимое этого сундука ты перебрал уже, просто помяни все, что здесь было и иди к следующему.
*** *** ***
А третий, такой светлый, изящно- легкий по очертаниям, с красивыми узорами! Тут я сам нашел в связке нужный ключ. Он тоже был светлый и красивый по форме, удобно помещался в пальцах. Сердце радостно забилось! Уж этот сундучек хотелось открыть поскорей!
--- Ну, а в нем все моменты твоей жизни, когда ты ощущал себя счастливым! Замок щелкнул и крышка сама подскочила вверх (пружина?). Теперь свет исходил из внутренности самого сундука. Он переливаться всеми цветами радуги. Я заглянул внутрь и оказался, как-бы в кинотеатре с 3d изображением. Передо мной возникали наряженные елки, торты со свечами, забытые детские игрушки, цветущие сады и теплый песок у кромки прибоя. А главное, лица: все знакомые и до боли родные, они тоже все светились счастьем. И звучала музыка, такая прекрасная музыка. Как будто тысячи мелодий, что я слышал за свою жизнь, исполненные света, гармонии и радости, сливались в одну, главную, но и каждая по отдельности, оставались различима. И все это многозвучие и многоцветие, как-бы стало разходиться на две стороны, образовалась тропинка и стал ощущаться запах благовоний. Я вспомнил свое крещение и увидел все, что было в моей жизни связано с Богом, по мере того, когда и как я это осознавал. Все Праздники Рождества, Пасхи, Троицы, просто службы, когда ощущалось Благодать, люди, которые были рядом, все это явилось вместе и сразу. Тут стало так много Света, что стало не видно деталей...
--- Подробности увидишь потом. Сейчас достаточно того, что увидел тропу. А теперь надо пройти к следующему сундуку.
*** *** ***
На радостях, под впечатлением от только что увиденного, я вприпрыжку побежал к следующим сундукам. Они стояли парой, близко друг к другу. Тот, что был ближе, казался громозким, был какого-то неопределенного темно-грязного цвета, и к нему тоже не хотелось. Но я уже усвоил, что нужна последовательность в действиях, поэтому ринулся к нему. Пол внезапно стал скользким. Реакция опытного велосипедиста позволила не упасть, лишь коснулся левой ладонью пола, который оказался мокрым. Подняв глаза к верху, увидел, что потолок частично обвалился, с него капает вода , тем не менее, там видна неоновая светящаяся надпись "выход".
Ну ладно, только и пришло в голову, лишь бы чего не свалилась с потолка на голову, потяжелее водяных капель!
--- Не безпокойся, не свалится, открывай сундук.
Так, как в связке осталось меньше ключей, нужный подобрался легко -- просто по размеру скважины. Тоже был довольно толстый, неудобный, с трудом провернулся в скважине. Крышка с усилием была поднята, поднялась пыль и пришлось несколько раз чихнуть. Вытерев выступившие слезы, посмотрел внутрь. Сразу стало понятно, что там, хотя смотреть совсем не хотелось.
--- Давай, все равно разбирать тебе. Долго накапливал. В этом сундуке, среди обрывков бумаги и растрепанных тетрадок с какими-то записями, эскизами, зарисовками и схемами, валялись грудой обломки каких-то поделок, незаконченные модели кораблей и самолетов, недописанные картины, карты с непосещенными местами. На листах бумаги имена и телефоны людей, с которыми были не завершены какие-то дела, не выполнены данные обещания, не воплощены замыслы. Во всей этой груде было противно и горько копаться. А нужно ли это, может все взять и сжечь?
--- большую часть, но кое- что может еще пригодиться. Сколько времени ушло на это, еще все время на голову капала вода! В итоге отобрал несколько эскизов, записей, недочитанных книг и старую исцарапанную гитару.
--- Все? Вроде все. Возьми еще это. Лучь света последовательно высветил несколько старых рисунков, сюжет и качество которых не хочется сейчас обсуждать. Было сказано: потом поймешь. А теперь надо идти дальше.
Следующий сундук имел отличие. Он был на колесах и похоже, с моторчиком, мог двигаться сам. Он даже не был похож на сундук, скорее какой-то технологичный электрокар, с отделением для груза.
--- Его можно не открывать.... А я и так уже догадался, что было там. Это все, что в жизни удалось более-менее удачно завершить, осуществить. Может не так много, но именно здесь есть моторчик, который позволяет еще двигаться дальше.
Дальше, ближе с возвышению, стояли еще 2 сундучка, рядом с ними два напольных светильника с красным и синим обожуром.
*** *** ***
Я осознал, что сижу и смотрю на каменную стену. И тут же вспомнил, что было только что. Я подошел к двум сундукам, около которых стояли синий и красный светильники. Сундуки были красивые и массивные на вид, все покрыты тонкими, очень изящными узорами. Их цвет определялся светом ламп. Слева все было в синих, а справа в красных оттенках. Я стал уже привычно искать связку ключей. Но в кармане ее не оказалось. Зато крышки обоих сундуков открылись безо всякого вмешательства, и я очутился в коридоре. По левую сторону он высвечивался синим, а справа - красным. В глубине коридора угадывалось некое движение, и вскоре стало очевидно, что это идут люди. Много людей. Стояла полная тишина, не слышно было даже шагов или дыхания. По мере приближения этой толпы, у меня всё замерло под ложечкой. Я стоял и ждал. Вскоре я смог различать лица. Перед всеми, на метров десять впереди, шла девочка лет 12-13, с каштановыми волосами. Я не мог разглядеть ее глаза. Она была в короткой юбке, трико и свитере, все коричнево-серых оттенков. Так одевались первые любители фигурного катания в начале 20 века. Она обошла меня по часовой стрелке, потом остановилась и выставив вперед левую ладонь, разжала пальцы. Комок сырой глины соскользнул с ее ладони, упал и исчез, не долетев до земли. Затем она развернулась и растворилась в толпе людей, которые подходили все ближе, разделяясь на два потока. Слева от меня они окрашивались синим, а справа красным. Люди были видны очень отчетливо, свет только предавал их лицам оттенок, но не скрадывал черты. Только те, что были на синей стороне, имели печальные, грустные выражения лиц. А на красной, они светились радостью.
Первыми двигались мои родители, они были похожи на тех, с фотографии, когда им было лет по 30. Они шли впереди и по центру. Сначала отец был справа, а мама слева, подойдя ко мне вплотную, они посмотрели некоторое время мне прямо в глаза. Затем отец оказался слева, а мать справа обошли меня. Я знал, что оборачиваться нельзя. Поэтому смотрел вперед. Там были мои родные: дедушки и бабушки, дяди, тети, двоюродные сестры и братья, все живые (о том, кто и когда умер, даже мысли в голову не приходило) Они шли по центру и рефлексы от синей и красной ламп распределялись на их лицах равномерно. За ними оказалось много людей, которых в жизни я не знал, но понимал, что это мои предки. Они почти все шли под синим цветом и имели печальные лица. На красной стороне также было много людей. Их лица были светлы и излучали радость.
--- Ну ты понял: справа те, от кого ты получал Любовь и кому ее отдавал, слева, наоборот.
Тут я заметил, что многие люди идут как бы с обоих сторон, и с красной и с синей. Многих я сначала не узнавал, но когда смотрел на них, они менялись, и я видел тех детей, с которыми жизнь сводила на какие-то недели или месяцы, потом мы расставались. Оказывается, связь все равно оставалась: мы жили параллельно и взаимодействовали, сами того не осознавая. Тут я понял, что в синем потоке шагают те, кого я не успел простить, или, наоборот, попросить у них прощения. Я подумал: их так много, так трудно всех вспомнить!
- Вспомни одного. Которого ты побил. Ты думал, что прав. Ты потом уехал. А что чувствовал он? Как этот эпизод отразился на его дальнейшей жизни? И один эпизод, когда был побит ты? Что стало с твоими тогдашними обидчиками?. Тут я увидел огромное плоское пространство, на котором находились тысячи и тысячи младенцев возрастом около 2х лет. В Их глазах был свет, и обнажённое доверие ко всему. Слезы стали душить меня....
--- Это не решишь за один раз. Ты понял главное,что надо прощать и просить прощения. И при этом продолжать дело. Когда делаешь нечто в мире дробящегося времени серьезно, по взорслому, невозможно не причинить боль другим и не почувствовать ее самому. Только прощение снимает боль. Теперь подумай, почему вам рекомендуют постоянно простить прощения у Него?!
Людей стало так много, что лица уже не различались, внезапно стало на мгновение темно, но вскоре опять появился свет, но уже белый, а коридора не было. Перед взором предстало просто ничем не ограниченное пространство. Передо мной стоял священник, который меня крестил. Он был в сером гражданском костюме с наградными колодками на груди слева. Он улыбался и сказал: теперь все будет по новому.
И я сижу на полу и смотрю на стену....
--'Ладно, вставай! Остался один, последний. Я встал, все тело болело, и пошел к подиуму, на котором стоял восьмой сундук. Подиум оказался неожиданно высоким. Даже подпрыгнув, я бы не смог ухватиться за его край. Я пригляделся: к нему была поставлена лестница. Она выглядела как золотая, украшена сверкающими камнями, увитая узорами из крестиков и ромбиков. Там еще были какие-то надписи. "Молитвы", - почему-то подумалось мне.
--Поднимайся по ней, здесь всего 15 ступенек.
-- Но, зачем лестницу так украшать?
--- Просто Она так захотела. Это единственный вариант подняться.
*** *** ***
Я принялся подниматься по лестнице. Как только левая ступня легла на первую перекладину, а руки ухватились за четвертую, во всем теле появилась тяжесть. Ноги казались мне неподъемными, а в руках я ощущал непреодолимую слабость..
Изо всех сил я стал карабкаться наверх, но: как только руками достал до шестой перекладины, правая стопа, едва коснувшись четвертой, налилась свинцом. Возникло ощущение, что тысячи тонн привязали к ней, и потому та и тянет меня вниз. Я успел как-то переставить левую ногу, и она знакомым образом принялась тяжелеть. Двигаться дальше не было сил. Кисти сводило упрямой судорогой, заставляя пальцы опасно распрямляться.
Яркой вспышкой мой разум пронзило осознание: сейчас я упаду.
Я уже почти ощущал процесс стремительного полёта вниз, а тело заранее заболело, предчувствуя момент столкновения с твёрдой поверхностью.
- Ухватись за седьмую, - услышал я мягкий и теплый женский голос.
Как ни странно, у меня получилось: руки схватили седьмую цепким замком. Тем временем, тяжесть в ногах усиливалась. Мало того, тело принялось стремительно обрастать какой-то коркой, словно ракушками и известью, подобно корпусу корабля. От нехватки воздуха перед глазами всё поплыло.
"Сейчас лестница сломается", - мелькнуло в голове.
- Этого не произойдёт, - вновь раздался тот же женский голос. - Сейчас надо левую ногу поставить на пятую ступеньку.
Но я не могу! Паника, подобно морской волне накрыла меня с головой.
В ту же секунду теплые, нежные ладони прикоснулись к моему лицу. И я ощутил запах, прекрасней которого никогда не знал. Я увидел, что левая стопа уже стоит на пятой ступеньке. Сзади раздался грохот и скрежет, как будто нечто громоздкое пришло в движение. Все задрожало и стало вибрировать.
- Не оборачивайся, все равно ничего не увидишь. Это моя работа. Переставляй правую ногу!
Я только начал делать усилие, зная, что правая нога неподъемна, как с треском лопнула и посыпалась вниз вся тяжелая скорлупа, что успела нарасти на мне хитиновым покровом, этаким панцирем. Уже на автомате я перехватил руками восьмую перекладину, и не чувствуя тела, взлетел на подиум.
Грохот и тряска позади внезапно прекратились, и оглядевшись, я увидел, что помещение преобразилось.
Я очутился в круглой, просторной зале, со стенами и полом из белого мрамора.
Свет лился единым потоком, но его источник определить было невозможно.
Я задрал голову и заметил мерцание золота, сомкнутое подобно куполу.
А последний сундук оказался вовсе и не сундуком, а столом, или, скорее престолом.
Он был покрыт светлой скатертью из узорчатой ткани бело-золотистых и розовых оттенков. На ней в ряд лежали предметы. Слева находилось зеркало овальной формы в оправе из слоновой кости. Я потянулся было к нему, но меня прервал вновь голос, прозвучавший в голове.
- Эй, тебе не надо в него смотреть, все равно ничего не увидишь. Туда глядит некто другой! Тебе необходимо его хранить в чистоте и в целостности. Это твой первый сундук.
Рядом лежал небольшой каравай белого хлеба.
- Это из тех двух сундуков, где содержалось всё хорошее и плохое. Из их содержимого я и испёк этот хлеб. Теперь ты можешь его преломлять,чтобы с кем-то поделиться, каждая половинка будет становиться целым хлебом.
Рядом оказались две склянки: синяя и красная.
- Выпей по глотку из каждой.
Я потянулся в сторону синей. С первым же глотком моё тело пронзила невыразимая горечь, она тошнотворной яростью воспалила моё сознание, вызывая призрак пережитого: там было всё, что я не отпустил, и всё, чего не простили мне. Выпитое хранило в себе горечь невыплаканных слёз, непережитых обид и неразделенной боли.
Дошла очередь до красной бутылочки. Её содержимое вошло в контраст с предыдущим, наполнив меня окрыляющей эйфорией и упоением, будто я вобрал в себя и соединил воедино все моменты, когда я чувствовал искреннее счастье. Будто под солнечным сплетением обнаружился бурным цветением весенний сад.
- Это тебе на будущее, - раздался голос, вернув меня в реальность. - Когда будешь решать проблемы с людьми, не забудь выпить из синей и из красной.
Затем я заметил велосипед. Он был необычный - это я понял сразу. Он имел схожесть с самыми дорогими моделями, которые я раньше имел возможность только видеть: карбоновая рама, матово-блестящая лиловой краской, обладала изящными изгибами.
Я чувствовал, будто такой велосипед не нуждается ни в каких лишних схемах и механизмах, а способен управляться одной лишь силой мысли.
- Ты ведь не любишь автомобили. Знаешь, на этом велосипеде можно и взлететь.
Я его сделал, используя содержимое других сундуков. Помнишь, над которым ты чихал? И там оказалось нечто полезное... А тот, что был на колёсиках с моторчиком... Ну, моторчик ведь тот же, пусть его и не видно, но в этом вся суть.
- Вот оно - содержимое всех семи сундуков, которые собрались в восьмом. Неужели ты ищешь куда это всё сложить? - голос усмехнулся. - Неужели ты не понял, что оно уже все в тебе? Ты всегда можешь сюда возвратиться. Гляди! А теперь открываются двери...
Затем я услышал тяжёлый звук растворившихся ворот.
Я обернулся и увидел проход по другую сторону от престола. И тут же очутился внутри.
На меня пахнул запах кинотеатра: попкорна, сладкой ваты и резко надушенных людей.
Длинная аллея, выложенная кирпичом вела прямо вглубь разгулявшегося фестиваля.
Вокруг бродили ярко разряженные люди. Их смех сливался с гремящей музыкой, доносящейся отовсюду, будто приглашающей в танец.
По обе стороны сияли неоновыми вывесками всевозможные рестораны, казино, бары и стрип-клубы.
Из припаркованных дорогих лимузинов томно вылезали освещенные вульгарным лоском, люди. Их глаза были пусты.
- Теперь это всё для тебя, - вырвал меня из робкого оцепенения голос. - Раньше ты был слабым, теперь у тебя есть сила. Теперь это всё твоё... Но при одном условии: ты ведь знаешь правила игры.
Я оборачиваюсь, и вижу, как за Престолом приоткрываются другие врата: из проёма пробивается живой, тёплый свет, полный золотисто-белого сияния.
Я отчетливо осознаю, что хочу именно туда.
В этот момент я распознаю позади себя голос, как у завалявшейся на чердаке механической игрушки, до сих пор сохранившей былую громкость, но отнюдь не полную мелодичности:
- Если ты не останешься здесь, это всё разрушится!
Я оборачиваюсь на голос, замечаю нависшую в небе полную, опечаленную луну, освещающую всю эту местность с его аттракционами и танцующими людьми. Музыка продолжает играть, и кажется, с каждой секундой всё громче.
Но мне всегда нравилась другая музыка.
Я ухожу.
Через некоторое время я бросаю взгляд на оставленное позади: с расстояния весь этот город представляет собой треугольную плиту, которая держится на миллионах человеческих тел, в которых еще трепетно хранится частица жизни, но на лице каждого человека застыло гротескной маской выражение будто удивлённого страдания.
Дальняя верхушка треугольника словно отрезана и смещена в сторону. На четырёхступенчатой пирамиде высится украшенный причудливой резьбой трон. Пустой.
Я отворачиваюсь, продолжая свой путь.
Приветливо раскрытые двери совсем близко. До меня уже доносятся спокойные, звучные голоса. И я различаю поверх них мелодию - она состоит из тысяч мелодий, что я слышал раньше, и они мне нравились в течении всей моей жизни - они сливались в одну - невыразимую по красоте и гармонии, при этом каждая из тысяч оставалась различима по отдельности.
Я не смотрю назад. Но чувствую, знаю: все сыпется. Вспыхивают и гаснут последний раз неоновые огоньки, смешиваясь с кирпичным крошевом и блеском фальшивой роскоши. Я вдруг отчётливо вижу: люди, освобождённые от многовековой тяжести плиты, меняют свои выражения лиц. Они словно просыпаются после долгого, изматывающего ночного кошмара.
Только отрезанная верхушка с одиноко возвышающимся пустым троном, стоящим на четырех ступенях, остаётся будто нетронутой. А потом вдруг ножки трона оплетают серебристые нити, и расползается нитиевидное серебро хитрым кружевом по всему трону, и из под-низа тёмной каменной глыбы показываются вначале мохнатые быстрые ноги, а после и их обладатель. У Паука под его крестом, рассекающем спину, светится алым надпись: "На тысячу лет"
- Иди, - мягко промолвил голос, прерывая видения. - Там будет много из тех, кого ты видел в коридоре. И тебя ждёт ещё очень много работы.