Вот это сон! Пожалуй, самый необыкновенный за всю жизнь. Да и сон ли это?..
Надо сказать, что спать я привалился в достаточно расстроенных чувствах. Перед сном постоял перед иконами, ибо выход был найден. Я сказал Боженьке, что не буду идти до конца, что я всё, алес. Мне наконец-то совершенно стало не интересно, что будет дальше. Я доведу Проект до степени полного восстановление древнеапостольского учения, а потом умру. И мне совершенно плевать, что будет дальше, я свою миссию выполнил. Выполнил её, как мой брат, как тысячи других христиан, на костях которых происходит становление Проекта Бога. Да, я как положено сказал, что если воля Бога будет идти дальше, то я конечно пойду, но это будет уже не мой выбор. Мой выбор — не идти дальше, а умереть сейчас. И я был, не то чтобы счастлив от этого выбора, но мне стало несказанно легче, словно Фродо избавился от невыносимой тяжести кольца всевластия.
А добили меня… жуки. Маленькие пищевые жучки, которые за неделю моего отсутствия оккупировали всю квартиру. А началось всё с того, что с раннего утра, на свежую голову стал решать задачу работы с объемными информационно-духовными системами, типа Откровения, гранит которого до сих пор разгрызть не мог. Потому что информация столь плотная, что в один ролик не вмещается. Не вмещается и в два и в три. Пока получается сразу семь. А изложить нужно так, словно это один десятиминутный ролик, так чтобы все части были в одном ключе, чтобы мысль не расплывалась по древу. Главная сложность в том, что самой информации ещё нет, она лежит в сердце, типа нескольких заархивированных файлов. И каждый из них, стоит его тронуть, взрывается таким информационным объемом, что можно ролики штамповать хоть всю жизнь. А нужно мне было найти какой-то Способ, чтобы обуздать всех этих семерых диких мустангов, так чтобы они шли в одной упряжи. И вот таким образом, проработав часов шесть, где-то к десяти утра Способ этот был найден. Какое счастье, ведь впереди еще целый рабочий день!
Однако, вместе с найденным Способом, так же было обнаружено, что во всем доме ползают маленькие мучные хрущаки. Отследив пути их миграции выяснилось, что ими поражены фактически все продукты. Они были в крупах, в муке, в мюсли, в хлебе, в чае с кофе, везде, кроме холодильника. Пришлось затеять генеральную уборку и вот это меня и добило. Опять вычеркнут еще один день, опять я все должен делать один и нет помощников. И так всю жизнь. То в отцовской квартире я Золушка почти неделю, то здесь опять одному надо перебирать весь дом. А работать когда?
Да и проблема не столько в самой бытовухе, а в этом безконечном грузе ответственности, который тебя впрессовывает в землю. Этот мир, который на твоих плечах, он очень большой и тяжелый. Когда тебе надо восстанавливать Церковь, и ты знаешь, что делаешь Дело Божие, что для этого родился и всем дорогим пожертвовал в жизни, что ради этого остался один и без семьи, один во всей человеческой вселенной. А вдруг я ошибся, вдруг все жертвы были напрасны?
Но есть же Собор и я вижу свет Божий не только в своем сердце, но и в Соборе. Это тот свет, за которым я иду всю жизнь. Ошибки нет, проблема в другом. Я больше не могу идти безконечно, не могу доползать до очередного поворота, за которым открывается очередная новая дорога до горизонта. И так до безконечности! И что толку, что мы восстановили древнеапостольское учение в силе, если за этим поворотом откроется еще одна дорога до горизонта? Только на этот раз она будет длиннее всех предыдущих!??
Да, Способ найден, я теперь обуздаю коней, но скакать на них уже не смогу. Это предел моего жизненного пути. Я дальше просто не смогу жить, ибо я выпотрошен до дна, ибо нет больше сил человеческих тащить и дальше эту ношу. И я сказал об этом Богу.
Во сяком случае мне стало легче. Ну, дал мне Господь этот крест, я его тащил всю жизнь и дотащил почти до конца. А дальше пусть кто-нибудь другой тащит. Пусть в него теперь плюют добрые люди и вытирают ноги. А во мне не осталось ни грамма сил сделать хоть еще полшага. Укатали сивку.
Большая часть работы по квартире сделана, мешки на помойку отнесены, лаврушка по полкам разбросана — какое счастье, наконец-то мне не надо дальше жить! Не то, чтобы совсем и сразу, поживу, чтобы Откровение изложить и всё — в отпуск с этой невыносимой земли! Говорю Богу: в рай конечно не получится, но может быть не на самое дно ада?
С этими мыслями я и провалился в сон. И далее действие разворачивается на американской киносъемочной площадке. Вокруг множество больших студийных фур, мачты освещения и прочая самая разная киношная техника. И везде суетятся, как муравьи, люди в комбинезонах. В общем — образ всей мощи современной технократической цивилизации. Снимается документальный фильм про спелеологов. Где-то в горах обнаружено сверхглубокое жерло вулкана. В эту скважину уже несколько раз пробовали спускать аппаратуру, но по разным причинам достичь дна не получалось. На самом деле причина всегда была одна — шахта была столь глубокая, что спускать аппаратуру приходилось так долго, что про нее просто забывали. И аппаратура, то ли разбивалась, то ли еще чего. Короче, никак не удавалось отследить, что там происходит на дне. Поэтому решили спустить человека.
В роли этого пионера-спелеолога был я. И уже дальше себя видел одновременно, и в скафандре, и со стороны. Облачение у меня было тоже супер-пупер сверхтехнологичное. Весь в каких-то приборчиках, датчиках и рекламных логотипчиках, как пилот гоночного болида. За спиной — баллоны ребризера и вперед! — подцепили меня к лебедке и стали погружать в эту бездонную черную яму.
Далее следуют типичные голливудские сцены с человечком, болтающимся на ниточке, с шумом дыхательной аппаратуры, с кадрами горной породы, выхваченной из тьмы нашлемными фонарями и т.п.
Спуск продолжался очень долго. Летучие мыши и голубые отблески люминесцентных скал — все осталось давно позади. Больше не происходило ничего вообще. Была только звенящая тишина, мрак и тревога, стремящаяся перерасти в панический ужас. С каждым метром сознание сковывала мысль, что от цивилизации и людей тебя отделяет в прямом смысле целая пропасть, что ты тут один, как в бездне глубокого космоса, что в случае нештатной ситуации тебе никто не придет на помощь. Но самое ужасное было ощущение приближения ада. А что еще можно обнаружить на дне самой глубокой бездны в мире? Я очень сожалел, что согласился на эту авантюру, и удивлялся: как раньше эта мысль не пришла мне в голову?! На что я рассчитывал, чего ещё другого можно здесь найти? И вот сейчас, со скоростью нескольких метров в секунду, меня спускают в самое сердце преисподней!
Меня охватил непередаваемый ужас. Каждую секунду я готов был увидеть огромных демонов с огненными глазами и услышать леденящую душу крики грешников, страдающих всю вечность. Но в этот момент случилось событие, более худшее моих страхований. Там, далеко наверху, на поверхности земли… про меня забыли! Случилось, как с аппаратурой: меня столь долго спускали, что перестали контролировать этот процесс и теперь лебедка раскручивалась так быстро, как это было возможно. И теперь последняя ниточка, последняя надежда, связывающая меня с миром людей, оказалась оборвана. Я просто падал.
Однако, паника быстро прошла и страх увидеть ужасных монстров сменился пониманием, что я сейчас элементарно разобьюсь об дно пропасти! И тогда меня разнесет в клочья без всякой потусторонней помощи! Я судорожно стал дергать за сигнальный линь (сочтем это голливудским ляпом, но в сверхоснащённым скафандре рации не оказалось). И, о чудо, меня услышали! И произошло это (так же по правилам голливудского киношоу) в самое последнее мгновение — я завис буквально в полуметре ото дна самой глубокой шахты в мире!
Я ощутил под ногами твердую почву и отстегнулся от лебедочного троса. В тоже мгновение все мои страхи вновь накрыли меня с головой. Я с ужасом вглядывался в окружающий мрак, не понимая, зачем человеческая цивилизация отправила меня в это страшное место. Я не понимал, зачем нужен этот сверхсложный мир, если его цель — добраться до самого дна ада. Я сожалел о всей своей прожитой жизни; как бы хотелось всё исправить и прожить её заново! И я понимал, что без всяких чертей уже нахожусь в аду, потому что ничего исправить уже невозможно.
Наверное, именно так и происходит с великими грешниками: разлучившись с телом, душа их очень долго падает, падает, падает и оказывается на самом дне бездны, за пределами мироздания, в абсолютном одиночестве и мраке. Но как же это глупо, что я, американец Джеймс Паркер (да, у меня было такое незамысловатое имя), гражданин самой великой страны в мире, из всех путей, лежащих перед свободным человеком, выбрал самый наихудший. Как глупа вся эта цивилизация, что использовала всю свою технократическую мощь и астрономические бюджеты, чтобы засунуть человека в вечный, нескончаемый ни на мгновение ужас. Мне хотелось заорать, но я не смог, только услышал скрежет собственных зубов. Ведь у меня столько было возможностей, всю жизнь я миллион раз мог изменить её в любой момент и пойти по другому пути, чтобы оказаться в совершенно другой вечности!
А теперь уже ничего не исправишь. Это не исправить, ни завтра, ни после завтра, никогда. И что, разве Бог не справедлив, разве это не мы сами выбираем пути, ведущие в ад? Я смотрел на свою жизнь и не мог найти ни одной зацепки, ни одного оправдания, чтобы посчитать свою участь несправедливой. Да, Бог безусловно прав, и я Его уже никогда не увижу. И хуже этой мысли нельзя было представить. Мне захотелось отыскать в этом аду самых ужасных чертей и нырнуть в самые чудовищные пытки, лишь бы отогнать от себя эту невыносимую мысль.
И тут мое сердце провалилось ниже ада — я увидел проблеск далекого огня. На дне вулкана обнаружилась пещера, ведущая в какой-то грот, наполненный светом. «Ну вот и он — конец моего пути», — сказал я сам себе. Путь греха приводит к престолу отца лжи и сейчас меня ведут на поклон к тому, кому я служил всю жизнь. И здесь, на дне ада, уже нет какого-то другого выбора, потому что есть только одна пещера и только один путь.
На непослушных ногах я поплелся в сторону света. И уже не помню, как очутился внутри этого зловещего грота; казалось, что ковылял целую вечность. Я не смотрел вперед, потому что не хотел его видеть. Я шел, глядя в каменистый пол, шел по мере увеличения света, потому что больше некуда было идти. Пусть я в аду, пусть уже некуда идти, но я не буду добровольно поднимать на него глаза, это мой последний выбор.
И вот таким образом я добрел до центра этой огромной пещеры. Она оказалась заполнена людьми. И всё, дорога окончилась, дальше идти было некуда. Какое-то время я продолжал тупить, глядя в пол, ожидая, что на меня набросятся черти, повалят на колени и заставят смотреть в глаза люцифера. Но ничего не происходило.
Прошла, наверное, еще одна вечность, но ничего не изменилось. Я подумал, что в аду так и должно быть: выбора не существует в принципе. Можешь вечность тупить в пол, или поднять голову и произойдет что-то новое. Оно будет хуже предыдущего шага, но бездействие невыносимее, чем нырнуть во что-то новое и роковое.
Я поднял голову и увиденное столь потрясло меня, как никогда в жизни! Оно меня так потрясло, что я даже вспомнил, что нахожусь во сне, что мне надо доделать уборку и что я сегодня нашел Способ… Весь мир как будто преобразился в одно мгновение. У меня подкосились ноги, я рухнул на колени, потом повалился на пол и, содрогаясь от рыданий, распластался на камнях, раскинув руки в стороны. А вместе со мной упал весь мир, вся цивилизация рухнула, заливаясь слезами.
В то же мгновение я проснулся и открыл глаза, а слезы продолжали лить градом, но уже в реале. Перед взором светилась увиденная картина: на дне ада, в гроте, заполненном светом и людьми, шла… Божественная Литургия! Когда я поднял голову, то увидел православного священника, выходящего из царских врат на амвон. И народ вокруг пел: «Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне!»
p.s. Когда закончил изложение сна, пошел в ванную и обнаружил, что нательный крест перевернут распятием внутрь. Я не снимал его уже несколько лет и вижу его по несколько раз на дню. Он всегда был распятием во внешнюю сторону, потому что, не снимая, никаким другим способом его перевернуть невозможно.
.
буду рада тебя слышать
